С.Петербург. 8 мая 1856
Любезные Родители Тятинька и Маминька,
Что за причина, что я не получаю так долго от вас письма, я уже послал 2 письма к вам и братцу Дмитрию Ивановичу еще до пасхи и после оной, но ни на одно не получил ответа, неужели мои письма не дошли, — кажется, этому трудно случиться, и прежде таких случаев не бывало. Оттого мне становится скучно и грустно. Это не в Москве, там, бывало, пойдешь па посольское подворье, и уже верно кто-нибудь да есть из наших елабужских, и получишь сведения и об вас, а здесь не то, сюда так редко ездят наши елабужане, и почти не у кого услыхать что-либо родное и близкое сердцу. Как бы то ни было, все-таки пойду на днях на Невский проспект в гостиницу Соколова узнать, нет ли там кого-нибудь против чаяния. Но не думаю.
Теперь позвольте мне сказать о себе и о моих успехах и занятиях в Академии. Сначала, как я вам уж и писал, было не совсем хорошо, даже почти дурно, но теперь дело совсем переменилось, во-первых, номер за классный рисунок дали очень хороший и заставил обратить всех профессоров на себя их внимание, чему причиной мое прилежание и успехи; они хотели меня испытать, каково я рисую с натуры природы, и просили меня рисовать что бы ни было, зная, что при начале еще весны природа еще очень скудна и бедна и тем более затруднит меня, но я эти трудности превозмог и представил им рисунки такие, что они удивились, и почти единогласно воскрикнули: молодец москвич, и тут же показали ученикам, моим сверстникам, рисунки и сказали, что вот нужно как рисовать и так правильно вести систему учения, вот как г. Шишкин, и вследствие сего от меня взяли слово, чтоб я нынешнее лето непременно получил медаль серебряную первую. Вот, видите ли, с помощию бога, и здесь я нашел людей, которые меня поняли, что мне сначала казалось весьма трудным, даже несмотря на большое число учеников, которые меня хотят знать и видеть, и посему я приобрел здесь почти всеобщее уважение, как было и в Москве. Но там дело другое, там только этим и ограничивалось. Итак, вследствие вышесказанного, профессора Академии назначили мне место, где я должен писать с натуры летом, это так называемый Лисий Нос, мыс который ограничивает Финский залив, этот мыс противоположный Кронштадту, там местность великолепная и растительность богатая, там строили и еще строят батареи, т.е. оканчивают начатое. Я там был в воскресенье. Это место отстоит от Петер[бурга] на 25 верст. Потому я квартиру в Петербурге не буду иметь, а жить буду там, там место совершенно уединенное и тихое, там нас будет человека 4 художника, и время от времени будут приезжать к нам из профессоров для советов и наставлений. Посему письма ваши пишите прямо в Академию художеств, т.е. ученику оной и только. Там будут знать мое местожительство и станут передавать мне, и я буду изредка бывать в Петербурге. Итак, любезные родители, прощайте, прошу от вас родительского благословения и желаю вам доброго здоровья и благополучия. Остаюсь ваш покорный слуга и сын Иван Шишкин.
У вас теперь пред окнами вода и весна в полном разгаре, но эта вода каково поступила с мельницей на Тойме, не знаю, дай бог, чтобы сохранил он благопол[учно]. [...]