Дюссельдорф. 30 янв[аря] 1872
Много я вспоминал об Вас, многоуважаемый Иван Иванович, живя в городе Дюссельдорфе, некогда обитаемом Вами. Не знаю, как было в Ваше время, теперь же Дюссельдорф представляет из себя отличный рынок для картин; из Голландии многие хорошие художники приезжают сюда и живут тут, чтобы выгоднее сбывать свои картины, и действительно цены на вещи мало-мальски порядочные стоят очень высокие. Да и сколько же здесь людей охотно покупающих картины, бездна неисчерпаемая, в особенности сравнительно с нашей небольшой кучкой московских и петербургских покупателей, приобретающих картины единственно для того, чтобы сделать себе имя покровителей искусства.
Право, кажется в Дюссельдорфе нет ни одной комнаты, ни единого ресторана, ни одной пивной, где бы не красовались в золоченых рамах уважаемые здешней публикой труды нашего брата художника; так что о покровительстве искусства нет и речи; дело идет само собой.
Дошел и до меня слух о перенесении четверговых вечеров из помещения Артели в Общество поощрения искусств; хоть четверговые вечера действительно в последнее время немного имели поощрения от Артели, но все-таки мне весьма грустно, что это так устроилось, не потому, что я, как член Артели, сожалел бы о том, что вечера, устроенные и взлелеянные Артелью, имея в настоящее время перевес голосов, к сожалению, недоброжелающих Артели, отделились от нее; нет, не потому, а мне грустно, потому что и то малое количество русских художников, которыми может гордиться наша матушка Русь, не могут и не умеют ужиться дружно для общих трудов, а при малейшем подстрекательстве, сейчас готовы поссориться.
Весьма рад, что передвижная выставка имела успех, и весьма сожалею, что не мог принять в ней участия. Все мое внимание и все мои силы в настоящее время направлены на самого себя, и потому на общественные дела уже очень мало остается и того и другого.
Тем не менее было бы весьма приятно, если бы Вы, добрейший Иван Иванович, победили бы в себе Вашу лень к письмам на несколько минут и, присев к столу, черкнули бы мне несколько подробностей о разных общественных, художественных предприятиях, витающих теперь в Петербурге.
Евгении Александровне жму крепко руку и от всей души желаю, чтобы с умножением семейства, умножились бы ее силы и здоровье.
До свидания, добрейший Иван Иванович, буду с нетерпением ждать от Вас весточки.
Не забывайте много Вас любящего Н.Дмитриева-Оренбург[ского].
Р.S. Заочно могу целовать Лидочку, и ей не будет надобности от меня отвернуться, как она это делала прежде. [...]