Москва. 18 января 1897
Дорогой, уважаемый Иван Иванович!
Пишу тебе с целью по-товарищески узнать, как смотришь ты на вопрос приглашения бывших членов Товарищества на обед, праздник нашего юбилея? Ты знаешь, что большинство петербургских членов, как и все московские, высказались за желательность такого приглашения участием на выставке и личным присутствием на обеде. Это симпатично и просто. Правление должно бы было разослать также приглашения четырем лицам: Репину, К.Е.Маковскому, В.М.Васнецову и Куинджи; но вот на последнем встречается запятая, и такая значительная, что с ней приходится считаться. Я знаю твои отношения с Куинджи, знаю взгляд на него Ярошенко, частью и Дубовского, вообще шансы Куинджи в Товариществе заслуженные им самим, думаю, что за небольшим исключением людей безразличных, все одного и того же очень определенного взгляда на него. Разница лишь в том, что твои отношения к Куинджи, кроме общих, осложнены еще личной неприязнью, доходящей до боли. Ярошенко и Дубовской люди принципа, доходящего до крайности, вот все это вместе взятое может создать не праздник, а такие условия встречи, что никому не будет радостью. Будь я на месте Архипиуса, то принял бы это приглашение, но не пошел бы на праздник, отговорясь нездоровьем, от него же этого ждать нельзя, и я, как и многие из членов Правления, становимся в тупик, задумываемся, как выйти из затруднения? Правление обязано выполнять постановление большинства, но страшно, чтобы не испортить праздник. Если можно желать, чтобы Куинджи не явился, то обидно и невозможно допустить, что самые дорогие, самые коренные члены Товарищества могут не явиться, будут отсутствовать в этот день в кругу товарищей?! Мне кажется, что в этом вопросе, ввиду интереса общего, можно и должно стать выше личной неприязни, общественность на том и построена, что ее принцип устраняет личность, нужно общее дело, и перед ним стираются все щетинки животного — Куинджи на празднике будет человеком, ведь он хоть и своеобразный общественник, но тем не менее общественник, на это бьет и знает хорошо, где и как можно...
Я знаю твою нелюбовь не к одному Куинджи, но и к письмам; поэтому не жду твоего ответа, а низко кланяюсь доброй и снисходительной Виктории Антоновне и прошу ее в двух словах написать мне, как примешь ты это послание, что скажешь, как обругаешься. Мне поможет это разобраться в трудном товарищеском вопросе. Душевно твой
К.Савицкий.
Внемли моему вздоху члена Правления, трудно им быть, ответь, что присутствие Куинджи на обеде не помешает тебе быть веселому, не сокрушит аппетита к яствам и питиям, ведь можно же быть за одним столом, но не целоваться