Париж. 7 июля 1876
Многоуважаемый Иван Иванович,
Прежде всего прошу Вас передать Ольге Емельяновне1 мою глубокую благодарность за все оказанное ею моему бедному мальчику и Софье Николаевне во время его болезни. Я не знаю, чем только можно отплатить такую услугу, но чувствую потребность пока хоть сказать это; очень, очень благодарен за помощь моей семье в то время, когда она находилась в затруднительном положении.
Теперь обращаюсь к Вам, давно уж я собирался кое-что сообщить Вам из моих наблюдений и теперь вот только исполняю свое желание. Начну прямо с дела. Если для Вас мое мнение хоть что-нибудь значит, то послушайтесь меня: вышлите на первый раз сюда ко мне один или два рисунка, я надеюсь поместить их к Гупилю2, я уверен, что Вы будете здесь оценены по достоинству. Еще лучше, разумеется, если бы Вы приехали сами сюда ненадолго, но на первый раз пришлите мне пока что-нибудь. Я должен сказать, что если бы Ваши вещи были в Салоне3, то даю голову на отсечение (а она мне очень нужна самому), что Вы были бы здесь не только замечены, но и нечто большее. Говорю Вам, поставьте здесь Ваш какой-нибудь лес, сосны или что-нибудь крупное, и весь Салон сядет на задние ноги. Уверяю Вас, я кое-что понимаю, и понимаю, отчего здесь никто из русских не особенно заметен, а просто потому, что все подражают французам. Только истинная оригинальность и может быть здесь замечена! А у Вас она есть, не заимствованная, не покупная и не взятая напрокат. Вы подумайте только: Салон — такое место, откуда вчера еще никому не известные художники через месяц известные становятся всему свету, ведь что же делать, когда мы, русские, так дома поставлены, что всякий прощелыга (прости господи) смотрит на вещь и не может отдаться чувству удовольствия и хвалить, если это не европейская знаменитость. Ведь как хотите — обидно! Говорю Вам еще раз — Вы можете сделать себе репутацию, уж, конечно, солиднее боголюбовской (который с здешними художниками старается выиграть, доставляя им случай помещать свои картины к великим князьям). Правда, что для торжества надобно быть в Салоне не меньше 3-х раз, т.е. для полного, европейского торжества, Вы должны года три кряду выставлять, но зато Вы уже будете обеспечены, к Вам будут поступать требования со всего света. Вы небось скажете — а колорит! Успокойтесь, и здесь не все пишут, как мы понимаем, и тут колорит хромает, да еще как! И все-таки вещи ценятся, коли в них есть нерв. Я не мальчик и давно уж кое-что понимаю, уверяю Вас, что во всем мною сказанном нет преувеличения. Конечно, если Вы выставите что попало, то ничего из этого не будет, но если дадите хоть бы вещь Солдатенкова "Полдень" или Лес Третьякова4, т.е. не собственно это, а в этом роде, Вы будете замечены и приятно замечены, а если что-нибудь напишете новое, то ...я уверен, раскаиваться не будете. Как знаете, но мое мнение я должен был высказать Вам, я Вас люблю и уважаю как художника, ставлю Вас очень высоко, и мне обидно, что этого не ценят, надо что-нибудь сделать для этого. Леса и здесь есть около Парижа.
Ваш И.Крамской.
1 О.Е.Васильевой.
2 Гупиль Адольф — торговец художественными произведениями в Париже, комиссионер, антиквар, издатель.
3 Салон — название периодических художественных выставок современного искусства в Париже.
4 Речь идет о картинах "Полдень. Перелесок", 1872 г. и "Сосновый бор. Мачтовый лес в Вятской губернии".